Наверное, все помнят из школьной программы письмо Татьяны Лариной к Онегину. Некоторые - наверное, не все - вспомнят их последнее объяснение и её слова: "Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была..."
Замечательное сомнение - "кажется".
Мы меняемся. И эти изменения неизмеримо выше оценок - "лучше" и "хуже". Это - иначе.
То, что когда-то задумывалось мною как часть романа (О любви, конечно!), сейчас, почти 20 лет спустя воспринимается совершенно иначе. "Я тогда моложе..." Не лучше, не хуже - моложе. Время, годы, меняя нас, меняют и наши предпочтения, взгляды на мир. Этот отрывок не совсем мой. Его написала другая я - юная.
- Иван Петрович, вас дожидаются...
Ему хватило беглого взгляда, чтобы узнать сидевшую в полумраке фойе (специально подальше от света) женщину. Машенька!..
Резко вдохнув в себя воздух, Иван Петрович бросил остальным: "До свидания!" и подошёл к ней.
Маша поднялась со стула, и они стояли теперь друг напротив друга - лицом к лицу - не в силах приблизиться... Они не виделись пять лет...
...Он помнил ту встречу. До мелочей. Каприз судьбы? Случайность? Или высшая справедливость?.. Он по просьбе организатора детского фестиваля "Музыкальная весна" отсматривал по школам танцевальные колллективы. Были и очень слабые, и хорошие, изредка - почти профессиональные. Но, конечно, эти просмотры очень утомляли Ивана Петровича.
В 78-й школе работала своя балетная студия, Татьяну Игоревну - балетмейстера - он знал очень давно (вместе заканчивали хореографическое училище). Та подготовила полуторачасовой концерт. Да, очень хорошие номера, подготовленные ребята - чувствовалось, что проделана огромная работа. Ощущался коллектив. Среди тех, кого особенно отметил Иван Петрович, была пятнадцатилетняя девушка, солировавшая во многих танцах, - Лена Соколова. Фамилия ничего ему не сказала, но черты лица как будто показались знакомы. Может, он уже видел её на каких-то конкурсах?
После концерта они с Татьяной Игоревной обсуждали программу, потом он сказала, что несколько её девушек вполне могут потом войти в его театр балета - среди них и Лена Соколова. "Её мама очень помогает нам всегда. Познакомься - Мария Семёновна..." Машенька!.. Вот почему казалось знакомым лицо Лены.
Машенька явно знала, что встретится с ним - тщательно одета, накрашена, не по ситуации взволнованна... Под предлогом приглашения её дочери в свой коллектив ему удалось поговорить с ней наедине. Разговор не клеился: слишком сильные чувства стояли за словами. Кроме того, он ощущал, что Машенька что-то хочет ему сказать, но не решается. В конце разговора она предложила ему записать данные Лены: дату рождения, адрес, телефон... У Ивана Петровича не было в этом необходимости, но хотелось продолжать общение. Маша назвала дату рождения Лены. Он вздрогнул. Слишком хорошо Иван помнил все их свидания - по числам. Сжал ручку, вглядываясь в глаза любимой женщины. Безмолвный вопрос. "Да", - сказала она...
Чувства обрушились внезапно - самые противоречивые. Счастье и боль. Любовь и обида. Радость и негодование. Его дочь! Как могла она скрывать столько лет?! ...Но ведь она могла и вообще не сказать... Машенька с опаской наблюдала за сменой его эмоций и ждала реакции. Победила благодарность. Видя приближающуюся Татьяну Игоревну и девочек, последнее, что сказал ей: "Спасибо..."
...Да, годы идут. Банально. Но за эти пять лет они оба изменились больше, чем за первые пятнадцать лет разлуки. Маша и Иван смотрели друг на друга, как в зеркало, узнавая собственные морщины, седые волосы, усталость в осанке и печаль в глазах. Но на Машеньке годы сказались больше. А может, она просто махнула на себя рукой? Мол, не для кого... Оплывшая фигура, истончившаяся и шероховатая кожа рук, складки на шее, морщины - постаревшая женщина...
Иван прикоснулся губами к её руке: "Пойдём!"
Они поднялись к нему в комнатку, разделись.Иван включил чайник, Маша опустилась в кресло, понимая, что он ждёт, когда она объяснит причину своего прихода, но не в состоянии произнести ни слова.
Кто бы мог подумать, что даже спустя двадцать лет любовь обладает такой силой и властью! Прошлое неотвратимо затягивало их...
...Они познакомились случайно. На дне рождения человека, который был лишь шапочно знаком с мужем Маши и двоюродным братом Ивана. И оба, скептически относившиеся к идее "любви с первого взгляда", испытали на себе её силу. За весь вечер они едва обменялись дюжиной фраз, но смогли условиться о будущей встрече. Их захватила страсть и духовное единение. Едва ли Маша и Иван помнили, где встречались, - окраинные кафе, чужие квартиры, заброшенные скверы... Едва ли помнили время года и погоду - жуткие морозы, снег, метель... Едва ли помнили, о чём говорили, - обо всём и ни о чём...
От бурного, но краткого (меньше месяца) романа осталось лишь ощущение ослепительного света, всесожигающего огня, абсолютного и полного слияния - и невыносимого счастья.
Маша не смогла уйти от мужа, что тот её любит, объясняя отсутствие понимания и общих интересов лишь его характером и профессией офицера - потомственного военного. Но и двойную жизнь вести не смогла - не смогла постоянно лгать.
Они расстались. Но, словно в насмешку, с ней рядом все эти двадцать лет жила такая ложь и такая тайна! О ней не знал никто, кроме Ивана. Да и тот узнал лишь пять лет назад...
- Я пришла из-за Лены, но она даже не подозревает...
Разливая чай, Иван слушал и не слышал ей. Господи! Ведь по сути она предала их любовь, когда вернулась к мужу из-за ложного (по его мнению) чувства долга, несмотря на то что была беременна его - Ивана - дочерью! Но он так и не смог забыть ей. И, даже узнав о дочери, ни словом не упрекнул её. И молчал, не говорил ничего Лене, работая с нею только как с одной из своих балерин...
- Она мне ничего не рассказывает. Но она ушла от мужа! И даже мне не объяснила причину.
Она замолчала, и он вдруг увидел, как она измучилась и извелась. Маша словно боялась спросить, но всё же решилась:
- Ваня, у неё кто-то есть?
- Судя по всему - да, - ответил он, садясь рядом. - Лена стала счастливее - как ни странно. И она часто кому-то звонит отсюда.
- Я так и думала, - прошептала Маша.
И вдруг она заплакала. Тихо, горько, закрыв лицо ладонями. Эти слёзы сломали оцепенение, охватившее Ивана с того самого момента, как он увидел её.
Иван обнял свою любимую:
- Что ты, Машенька? Ну, не плачь. Разве так страшно, что она полюбила?
Не переставая плакать, она замотала головой:
- Нет, не в этом дело.
Маша резко обернулась, вырвавшись из объятий, и вцепилась в его руки:
- Боже мой, Ваня! Неужели это моя вина? Я не спала последние ночи. Всё думала. Это я виновата! Знать бы тогда... Мне ничего не надо... Но почему Лена? Зачем ей всё это? Я помню. Я всё помню. Мне было больно тогда. Верность мужу... А любовь? Всё равно: любой выбор - боль... Не одному, так другому... Но почему любимому?! Да, другой - муж. Так ведь я сама виновата. Я не должна была выходить замуж. Я же знала - не люблю. А согласилась. Главная ошибка! Вот я и решила: я ошиблась, а исправлять ошибку за его счёт - подло. А предать любовь не подло? Ванечка, я же ни минуты счастлива не была за эти годы! Даже когда узнала о беременности - ведь это была такая глубокая тайна... Даже родила дочку, а думала - отец-то не видит и не знает... Я сама это выбрала, мне и страдать. Но Лене-то за что?!
И снова уткнулась в ладони.
Эта исповедь любимой женщины потрясла Ивана. Одно дело - подозревать о том, что она тоже переживает, что вряд ли она счастлива... Совсем другое - услышать всё это от неё самой.
Тихонько поглаживая Машеньку по голове, испытывая при этом давно забытую и спрятанную в глубине души и памяти нежность, Иван думал: "Чья вина? И моя тоже. Ведь я тогда смирился с её решением, не стал бороться за нашу любовь. А зря. И я ведь с тех пор не знал счастья. У человека есть только одна "вторая половинка", а не набор взаимозаменяемых частей... Хотя почему - вина? Ведь Лена сейчас счастлива. А что будет потом, то будет потом. Леночка хотя бы не обманывает себя..."
Словно понимая ход его мыслей, Маша постепенно успокаивалась. Взяла в руки чашку, задумалась:
- Хотя... Кто знает...
Машенька улыбнулась и посмотрела Ивану в глаза:
- А всё-таки я счастлива видеть тебя, Ваня... Как живёшь-то?
- Хорошо, - улыбнулся и он, в очередной раз поражаясь её умению так внезапно меняться. - Занимаюсь с ребятами в театре балета, учу детей... Вижу регулярно дочь. Пусть она и не знает ничего. Спасибо тебе!
- За что??
- За то, что всё же сказала мне о ней. За то, что не выдержала и открылась мне. За то, что пришла сегодня...
Они снова замолчали. Два немолодых человека, любящих друг друга...
- Послушай, Машенька..
- Нет-нет, Ванечка, не надо. Я всё знаю. Да, дети выросли. Да, с мужем у нас по-прежнему - ничего общего... Да, я люблю тебя. Но нет. Поздно. Я старая женщина. Я бабушка. Зачем тебе развалюха? Зачем сейчас-то разрушать то, что было, своей старостью и немощью? Пусть в тебе будет воспоминание об мне - молодой, красивой, радостной. Старость - не лучшее время любви.
- Но мы ещё не старые!
- Ты - может быть. Я - нет. Я уже ничего не хочу. Я не живу. Я умерла двадцать лет назад.
Маша стремительно поднялась, надела пальто... НО у дверей обернулась.
Двадцать лет!.. Нет, время ничего не меняет! Двое любящих людей, боль расставания, горечь счастья... Они кинулись друг к другу. Их поцелуй был поцелуем молодых и страстных...
Чай - забыт, пальто - на полу...
Замечательное сомнение - "кажется".
Мы меняемся. И эти изменения неизмеримо выше оценок - "лучше" и "хуже". Это - иначе.
То, что когда-то задумывалось мною как часть романа (О любви, конечно!), сейчас, почти 20 лет спустя воспринимается совершенно иначе. "Я тогда моложе..." Не лучше, не хуже - моложе. Время, годы, меняя нас, меняют и наши предпочтения, взгляды на мир. Этот отрывок не совсем мой. Его написала другая я - юная.
- Иван Петрович, вас дожидаются...
Ему хватило беглого взгляда, чтобы узнать сидевшую в полумраке фойе (специально подальше от света) женщину. Машенька!..
Резко вдохнув в себя воздух, Иван Петрович бросил остальным: "До свидания!" и подошёл к ней.
Маша поднялась со стула, и они стояли теперь друг напротив друга - лицом к лицу - не в силах приблизиться... Они не виделись пять лет...
...Он помнил ту встречу. До мелочей. Каприз судьбы? Случайность? Или высшая справедливость?.. Он по просьбе организатора детского фестиваля "Музыкальная весна" отсматривал по школам танцевальные колллективы. Были и очень слабые, и хорошие, изредка - почти профессиональные. Но, конечно, эти просмотры очень утомляли Ивана Петровича.
В 78-й школе работала своя балетная студия, Татьяну Игоревну - балетмейстера - он знал очень давно (вместе заканчивали хореографическое училище). Та подготовила полуторачасовой концерт. Да, очень хорошие номера, подготовленные ребята - чувствовалось, что проделана огромная работа. Ощущался коллектив. Среди тех, кого особенно отметил Иван Петрович, была пятнадцатилетняя девушка, солировавшая во многих танцах, - Лена Соколова. Фамилия ничего ему не сказала, но черты лица как будто показались знакомы. Может, он уже видел её на каких-то конкурсах?
После концерта они с Татьяной Игоревной обсуждали программу, потом он сказала, что несколько её девушек вполне могут потом войти в его театр балета - среди них и Лена Соколова. "Её мама очень помогает нам всегда. Познакомься - Мария Семёновна..." Машенька!.. Вот почему казалось знакомым лицо Лены.
Машенька явно знала, что встретится с ним - тщательно одета, накрашена, не по ситуации взволнованна... Под предлогом приглашения её дочери в свой коллектив ему удалось поговорить с ней наедине. Разговор не клеился: слишком сильные чувства стояли за словами. Кроме того, он ощущал, что Машенька что-то хочет ему сказать, но не решается. В конце разговора она предложила ему записать данные Лены: дату рождения, адрес, телефон... У Ивана Петровича не было в этом необходимости, но хотелось продолжать общение. Маша назвала дату рождения Лены. Он вздрогнул. Слишком хорошо Иван помнил все их свидания - по числам. Сжал ручку, вглядываясь в глаза любимой женщины. Безмолвный вопрос. "Да", - сказала она...
Чувства обрушились внезапно - самые противоречивые. Счастье и боль. Любовь и обида. Радость и негодование. Его дочь! Как могла она скрывать столько лет?! ...Но ведь она могла и вообще не сказать... Машенька с опаской наблюдала за сменой его эмоций и ждала реакции. Победила благодарность. Видя приближающуюся Татьяну Игоревну и девочек, последнее, что сказал ей: "Спасибо..."
...Да, годы идут. Банально. Но за эти пять лет они оба изменились больше, чем за первые пятнадцать лет разлуки. Маша и Иван смотрели друг на друга, как в зеркало, узнавая собственные морщины, седые волосы, усталость в осанке и печаль в глазах. Но на Машеньке годы сказались больше. А может, она просто махнула на себя рукой? Мол, не для кого... Оплывшая фигура, истончившаяся и шероховатая кожа рук, складки на шее, морщины - постаревшая женщина...
Иван прикоснулся губами к её руке: "Пойдём!"
Они поднялись к нему в комнатку, разделись.Иван включил чайник, Маша опустилась в кресло, понимая, что он ждёт, когда она объяснит причину своего прихода, но не в состоянии произнести ни слова.
Кто бы мог подумать, что даже спустя двадцать лет любовь обладает такой силой и властью! Прошлое неотвратимо затягивало их...
...Они познакомились случайно. На дне рождения человека, который был лишь шапочно знаком с мужем Маши и двоюродным братом Ивана. И оба, скептически относившиеся к идее "любви с первого взгляда", испытали на себе её силу. За весь вечер они едва обменялись дюжиной фраз, но смогли условиться о будущей встрече. Их захватила страсть и духовное единение. Едва ли Маша и Иван помнили, где встречались, - окраинные кафе, чужие квартиры, заброшенные скверы... Едва ли помнили время года и погоду - жуткие морозы, снег, метель... Едва ли помнили, о чём говорили, - обо всём и ни о чём...
От бурного, но краткого (меньше месяца) романа осталось лишь ощущение ослепительного света, всесожигающего огня, абсолютного и полного слияния - и невыносимого счастья.
Маша не смогла уйти от мужа, что тот её любит, объясняя отсутствие понимания и общих интересов лишь его характером и профессией офицера - потомственного военного. Но и двойную жизнь вести не смогла - не смогла постоянно лгать.
Они расстались. Но, словно в насмешку, с ней рядом все эти двадцать лет жила такая ложь и такая тайна! О ней не знал никто, кроме Ивана. Да и тот узнал лишь пять лет назад...
- Я пришла из-за Лены, но она даже не подозревает...
Разливая чай, Иван слушал и не слышал ей. Господи! Ведь по сути она предала их любовь, когда вернулась к мужу из-за ложного (по его мнению) чувства долга, несмотря на то что была беременна его - Ивана - дочерью! Но он так и не смог забыть ей. И, даже узнав о дочери, ни словом не упрекнул её. И молчал, не говорил ничего Лене, работая с нею только как с одной из своих балерин...
- Она мне ничего не рассказывает. Но она ушла от мужа! И даже мне не объяснила причину.
Она замолчала, и он вдруг увидел, как она измучилась и извелась. Маша словно боялась спросить, но всё же решилась:
- Ваня, у неё кто-то есть?
- Судя по всему - да, - ответил он, садясь рядом. - Лена стала счастливее - как ни странно. И она часто кому-то звонит отсюда.
- Я так и думала, - прошептала Маша.
И вдруг она заплакала. Тихо, горько, закрыв лицо ладонями. Эти слёзы сломали оцепенение, охватившее Ивана с того самого момента, как он увидел её.
Иван обнял свою любимую:
- Что ты, Машенька? Ну, не плачь. Разве так страшно, что она полюбила?
Не переставая плакать, она замотала головой:
- Нет, не в этом дело.
Маша резко обернулась, вырвавшись из объятий, и вцепилась в его руки:
- Боже мой, Ваня! Неужели это моя вина? Я не спала последние ночи. Всё думала. Это я виновата! Знать бы тогда... Мне ничего не надо... Но почему Лена? Зачем ей всё это? Я помню. Я всё помню. Мне было больно тогда. Верность мужу... А любовь? Всё равно: любой выбор - боль... Не одному, так другому... Но почему любимому?! Да, другой - муж. Так ведь я сама виновата. Я не должна была выходить замуж. Я же знала - не люблю. А согласилась. Главная ошибка! Вот я и решила: я ошиблась, а исправлять ошибку за его счёт - подло. А предать любовь не подло? Ванечка, я же ни минуты счастлива не была за эти годы! Даже когда узнала о беременности - ведь это была такая глубокая тайна... Даже родила дочку, а думала - отец-то не видит и не знает... Я сама это выбрала, мне и страдать. Но Лене-то за что?!
И снова уткнулась в ладони.
Эта исповедь любимой женщины потрясла Ивана. Одно дело - подозревать о том, что она тоже переживает, что вряд ли она счастлива... Совсем другое - услышать всё это от неё самой.
Тихонько поглаживая Машеньку по голове, испытывая при этом давно забытую и спрятанную в глубине души и памяти нежность, Иван думал: "Чья вина? И моя тоже. Ведь я тогда смирился с её решением, не стал бороться за нашу любовь. А зря. И я ведь с тех пор не знал счастья. У человека есть только одна "вторая половинка", а не набор взаимозаменяемых частей... Хотя почему - вина? Ведь Лена сейчас счастлива. А что будет потом, то будет потом. Леночка хотя бы не обманывает себя..."
Словно понимая ход его мыслей, Маша постепенно успокаивалась. Взяла в руки чашку, задумалась:
- Хотя... Кто знает...
Машенька улыбнулась и посмотрела Ивану в глаза:
- А всё-таки я счастлива видеть тебя, Ваня... Как живёшь-то?
- Хорошо, - улыбнулся и он, в очередной раз поражаясь её умению так внезапно меняться. - Занимаюсь с ребятами в театре балета, учу детей... Вижу регулярно дочь. Пусть она и не знает ничего. Спасибо тебе!
- За что??
- За то, что всё же сказала мне о ней. За то, что не выдержала и открылась мне. За то, что пришла сегодня...
Они снова замолчали. Два немолодых человека, любящих друг друга...
- Послушай, Машенька..
- Нет-нет, Ванечка, не надо. Я всё знаю. Да, дети выросли. Да, с мужем у нас по-прежнему - ничего общего... Да, я люблю тебя. Но нет. Поздно. Я старая женщина. Я бабушка. Зачем тебе развалюха? Зачем сейчас-то разрушать то, что было, своей старостью и немощью? Пусть в тебе будет воспоминание об мне - молодой, красивой, радостной. Старость - не лучшее время любви.
- Но мы ещё не старые!
- Ты - может быть. Я - нет. Я уже ничего не хочу. Я не живу. Я умерла двадцать лет назад.
Маша стремительно поднялась, надела пальто... НО у дверей обернулась.
Двадцать лет!.. Нет, время ничего не меняет! Двое любящих людей, боль расставания, горечь счастья... Они кинулись друг к другу. Их поцелуй был поцелуем молодых и страстных...
Чай - забыт, пальто - на полу...
(Начало девяностых.)
P.S. Это стихотворение я знала и тогда. И очень иначе понимаю сейчас.
Приходят осенние, трезвые месяцы
С кружением листьев, с паденьем дождей.
Девчонки одумаются, перебесятся -
И выдут замуж за старых друзей.
За самых надежных и не предающих,
Значения мелочи не придающих,
Не видящих смысла в намеках и сплетнях,
За старых друзей - Двадцатипятилетних...
Друзья, поздравляю!
Вы все заслужили!
Другие
Девчонок по танцам кружили,
В театры водили,
До слез доводили,
Пытались обнять, подавая пальто...
О вас в это время девчонки судили
Тепло и обидно: "Хорош, да не то...
Да, конечно, он нравится папе и маме,
Да, конечно, он принят в семье как родной.
В день рожденье первым приходит с цветами,
С круглым тортом,
С шампанским,
С игрушкой смешной.
И все же - не то..."
Но осенние месяцы
Рассудят иначе - мудрей и трезвей:
Девчонки одумаются, перебесятся -
И выдут замуж за старых друзей.
И где-то
На третье семейное лето,
Окончив посуду перетирать,
Ужаснутся:
- Любимый, да как же это?
Неужели могла я
Тебя потерять
ИЛЬЯ ФОНЯКОВ
С кружением листьев, с паденьем дождей.
Девчонки одумаются, перебесятся -
И выдут замуж за старых друзей.
За самых надежных и не предающих,
Значения мелочи не придающих,
Не видящих смысла в намеках и сплетнях,
За старых друзей - Двадцатипятилетних...
Друзья, поздравляю!
Вы все заслужили!
Другие
Девчонок по танцам кружили,
В театры водили,
До слез доводили,
Пытались обнять, подавая пальто...
О вас в это время девчонки судили
Тепло и обидно: "Хорош, да не то...
Да, конечно, он нравится папе и маме,
Да, конечно, он принят в семье как родной.
В день рожденье первым приходит с цветами,
С круглым тортом,
С шампанским,
С игрушкой смешной.
И все же - не то..."
Но осенние месяцы
Рассудят иначе - мудрей и трезвей:
Девчонки одумаются, перебесятся -
И выдут замуж за старых друзей.
И где-то
На третье семейное лето,
Окончив посуду перетирать,
Ужаснутся:
- Любимый, да как же это?
Неужели могла я
Тебя потерять
ИЛЬЯ ФОНЯКОВ
Комментариев нет:
Отправить комментарий